10 октября Верховный Суд вынес

Определение

№ 305-ЭС22-4687 по

делу

№ А40-52240/2021 об истребовании имущества музея из незаконного владения компании, которая удержала его в связи с невыполнением обязательств должником, которому это имущество было передано на хранение.

В августе 2015 г. АНО «Музей истории русского шоколада» заключило с ООО «Брантэс» договор хранения музейных экспонатов и оборудования до конца декабря 2020 г. Имущество хранилось в помещении, которое хранитель занимал по договору субаренды, заключенному с ЗАО «Логистическая компания “Очаково”».

В октябре 2020 г. договор субаренды прекратил свое действие, при этом общество «Брантэс» не погасило задолженность по арендной плате перед логистической компанией. В связи с этим компания удержала оставшееся в помещении оборудование музея в обеспечение обязательства субарендатора. Тогда руководитель музея обратился в полицию с заявлением о преступлении, указав, что имущество удерживается незаконно. Правоохранители отказали в возбуждении уголовного дела, отметив, что логистическая компания выразила готовность передать музею имущество при представлении правоустанавливающих документов.

Музей направил компании два договора аренды оборудования с последующим выкупом от 2015 г., счета-фактуры и товарные накладные, однако та не признала такие документы надлежащими доказательствами, подтверждающими право собственности на удерживаемое оборудование. В связи с этим музей обратился в суд с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения. К участию в споре было привлечено общество «Брантэс» в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований.

Арбитражный суд г. Москвы отказал в удовлетворении иска со ссылкой на то, что два договора аренды оборудования с последующим выкупом являются мнимыми сделками ввиду наличия родственных связей между их участниками, в связи с чем право собственности истца на истребуемое имущество не доказано. Первая инстанция также сочла, что целью представления таких доказательств является намерение истца вывести имущество из-под ответственности общества «Брантэс» по просроченной дебиторской задолженности. Соответственно, у ответчика имелось право на удержание имущества третьего лица во исполнение заключенного с ним договора субаренды.

В свою очередь апелляция, оценив представленные организацией «Брантэс» при рассмотрении дела судом первой инстанции в материалы дела доказательства, не согласилась с выводом АСГМ о мнимости договоров аренды оборудования с последующим выкупом и признала, что истец доказал свое право собственности на спорное имущество. Однако, как отметил апелляционный суд, этот вывод не привел к принятию неправильного решения, поскольку на основании п. 1 ст. 359 ГК ответчик вправе удерживать имущество третьего лица, находящегося в помещении, до момента исполнения обязательства по выплате арендной платы и иных обязательных платежей, предусмотренных договором субаренды.

Апелляционный суд добавил, что факт прекращения договора субаренды помещений между ответчиком и третьим лицом при отсутствии доказательств погашения задолженности по нему со стороны третьего лица не может служить основанием для удовлетворения заявленного требования. Таким образом, апелляция оставила без изменения решение первой инстанции, а кассация поддержала выводы нижестоящих судов.

Музей подал кассационную жалобу в Верховный Суд, который напомнил, что кассация не вправе переоценивать выводы судебных инстанций, основанные на представленных в материалы дела доказательствах (ст. 286, 287, 291.14 АПК РФ). Судебная коллегия по экономическим спорам заметила, что апелляционный суд мотивировал отказ в иске п. 1 ст. 359 ГК и разъяснениями, содержащимися в п. 14 Информационного

письма

Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. № 66. Согласно п. 1 ст. 359 ГК кредитор, у которого находится вещь, подлежащая передаче должнику либо лицу, указанному должником, вправе в случае неисполнения должником в срок обязательства по оплате этой вещи или возмещению кредитору связанных с нею издержек и других убытков удерживать ее до тех пор, пока соответствующее обязательство не будет исполнено. Арендодатель вправе удерживать принадлежащее арендатору оборудование, оставшееся в арендованном помещении после прекращения действия договора аренды, в обеспечение обязательства арендатора по внесению арендной платы за данное помещение (п. 14 вышеуказанного Информационного письма № 66).

«Вместе с тем по смыслу п. 1 ст. 359 Гражданского кодекса не допускается удержание чужого, не принадлежащего должнику имущества при отсутствии у лица, удерживающего вещь, требований к ее собственнику. В данном случае контрагентами по договору субаренды являлись ответчик (арендодатель) и третье лицо (арендатор). Вступившим в законную силу решением Арбитражного суда г. Москвы от 16 ноября 2021 г. по

делу

№ А40-130979/2021 с общества (имеется в виду “Брантэс” – Прим. ред.) в пользу компании (речь идет об ответчике. – Прим. ред.) взыскано 1 326 574 руб. задолженности по договору субаренды <…> и 299 805 руб. 72 коп. пеней. Вещь находилась у третьего лица (арендатора) на основании договора хранения и ему не принадлежала», – отмечено в определении.

Таким образом, счел ВС, ответчик является кредитором третьего лица, а не истца, у него отсутствуют какие-либо требования к музею, поэтому он не вправе удерживать его имущество в отсутствие оснований, установленных законом или договором. Соответственно, нижестоящие суды неправильно применили к спорным правоотношениям п. 1 ст. 359 ГК и разъяснения п. 14 Информационного

письма

№ 66. В связи с этим ВС отменил судебные акты нижестоящих инстанций и вернул дело на новое рассмотрение в АСГМ.

Как пояснила партнер АБ «Павел Хлюстов и Партнеры»

Яна Чернобель

, Верховный Суд обратился к институту удержания, согласно основному правилу которого ретентор имеет законное право удерживать только вещь, которая принадлежит должнику. «При этом удержание чужого, не принадлежащего должнику имущества, при отсутствии у лица, удерживающего вещь, требований к ее собственнику не допускается. Подобное регулирование полностью соотносится с дальнейшим правом ретентора обратить взыскание на удерживаемую им вещь подобно залогу и погасить из стоимости вещи требования к должнику (ст. 360 ГК РФ). Казалось бы, правила об удержании не должны были вызывать у нижестоящих судов сложности в применении, однако иск собственника об истребовании вещей был оставлен без удовлетворения. Примечательно, что судом первой инстанции ошибка в применении ст. 359 ГК РФ допущена не была: он верно указал, что в любом случае арендодатель вправе удерживать только то имущество, которое принадлежит арендатору», – заметила она.

По словам эксперта, особенность этого дела заключалась в том, что и хранитель имущества (арендатор), и собственник этого имущества (истец по делу), и предшествующий собственник имущества являлись взаимосвязанными лицами. «Поведение группы лиц, где, с одной стороны, хранитель как арендатор не погашал просроченную задолженность перед арендодателем, а с другой стороны, другая компания из той же группы лиц, утверждая, что является собственником имущества, истребовала его у арендодателя, небезосновательно были признаны судом первой инстанции исключительно как недобросовестное намерение вывести имущество из-под ответственности арендатора-хранителя по просроченной дебиторской задолженности по арендным платежам. В силу процессуальной компетенции Экономколлегия ВС РФ была лишена возможности дать оценку такому поведению, и в рассмотренном деле формальные нормы права взяли верх над латентной недобросовестностью», – заключила Яна Чернобель.

Адвокат, руководитель практики разрешения споров АБ «Инфралекс»

Михаил Гусев

назвал правомерными выводы ВС РФ. «Права кредитора на удержание имущества должника не могут ставиться выше права собственности третьего лица, не являющегося стороной обязательства. В противном случае возникает существенный конфликт интересов кредитора по обязательству и собственника вещи, что может привести к ограничению в правомочиях собственника при отсутствии правовых оснований (собственник не нарушает закон, не причиняет вред, не нарушает свои обязательства, но претерпевает лишения в виде невозможности владеть, пользоваться, распоряжаться вещью до погашения третьим лицом обязательств перед кредитором). Нужно отметить, что ранее в практике рассматривались споры, касающиеся смены собственника имущества, которое уже было удержано кредитором, в такой ситуации смена собственника направлена на вывод из-под удержания имущества должника», – отметил он.