Верховный Суд опубликовал

Определение

№ 9-КГ22-6-К1 от 6 сентября, в котором определил характеристики злоупотребления правом при формально законном заключении договора цессии.

В ноябре 2016 г. ООО «ИКЕА МОС (Торговля и Недвижимость)» и АО «Волгостальконструкция» (далее – АО «ВСК») заключили договор строительного подряда. 27 мая 2020 г. ООО «ИНГКА Сентерс Рус Проперти Б» стало правопреемником заказчика по договору. В дополнительном соглашении стороны оценили работы более чем в 725 млн рублей. При этом АО «ВСК» потребовало от ООО «ИНГКА» произвести окончательную оплату выполненных работ по договору строительного подряда, включая уплату 5% гарантийного удержания от цены работ в размере более 56 млн руб.

Стороны заключили соглашение о порядке выплаты гарантийного удержания по договору строительного подряда, заключенному 27 мая 2020 г. между ООО «ИНГКА» и АО «ВСК». Заказчик выплатил генеральному подрядчику более 35,8 млн руб., а тот подтвердил, что на дату заключения соглашения у него отсутствуют претензии к заказчику. В соглашении стороны предусмотрели штраф в размере 10% от цены всех работ по договору за нарушение генеральным подрядчиком заверений об отсутствии претензий.

29 октября 2020 г. АО «ВСК» направило ООО «ИНГКА» для подписания акт о приемке выполненных работ и бухгалтерские документы. Общество потребовало выплатить более 112,8 млн руб. в счет стоимости части работ, выполненных в рамках исполнения договора строительного подряда в соответствии с указаниями заказчика и измененной им проектной документацией. Посчитав требования необоснованными, ООО «ИНГКА» отклонило их.

15 ноября 2020 г. АО «ВСК» заключило с Надеждой Крайновой договор цессии, по условиям которого цедент уступил цессионарию право требования и получения от должника исполнения обязательств по выплате средств в счет оплаты выполненных работ на сумму 112,8 млн руб. по договору строительного подряда, и другие связанные с ним требования. Надежда Крайнова обязалась выплатить цеденту по договору цессии средства в следующем порядке: 1 млн руб. в срок не позднее 20 ноября 2020 г.; 1 млн руб. – в срок не позднее 15 декабря 2020 г.; 98 % того, что будет исполнено должником по уступленным требованиям, – в срок не позднее 30 дней с момента предъявления цедентом цессионарию требования об этом после получения цессионарием от должника денежных сумм в качестве исполнения по уступленным требованиям.

В соответствии с п. 3 договора, цедент, имеющий обязательственные отношения с должником по договору строительного подряда и отвечающий перед цессионарием за недействительность уступленных требований к должнику, принял на себя поручительство за должника перед цессионарием. Цедент (как поручитель) обязался перед цессионарием (как новым кредитором должника) отвечать за исполнение указанных требований должником цессионарию (как новому кредитору должника). 17 ноября 2020 г. Надежда Крайнова внесла в кассу АО «ВСК» 1 млн рублей во исполнение договора. А 15 января 2021 г. цедент и цессионарий уведомили ООО «ИНГКА» о переходе прав требований.

1 февраля 2021 г. АО «ВСК» обратилось в Борский городской суд Нижегородской области с иском Надежде Крайновой о взыскании долга по договору цессии в размере 1 млн рублей. К участию в деле по инициативе суда в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований, было привлечено ООО «ИНГКА».

В свою очередь, полагая свои права нарушенными, ООО «ИНГКА» обратилось в Ленинский районный суд г. Нижнего Новгорода с иском к АО «ВСК» и Надежде Крайновой о признании недействительным договора цессии. Общество посчитало, что договор в нарушение положений ст. 10 и 168 ГК заключен исключительно с намерением причинить ему вред посредством искусственного изменения подсудности спора и создания препятствия в защите прав истца против заведомо необоснованных требований об оплате стоимости работ по договору строительного подряда. Уточнив требования, общество просило признать договор цессии недействительным также по основанию, предусмотренному п. 2 ст. 170 ГК, ссылаясь на то, что целью договора цессии является не замена стороны в материальном правоотношении, как это вытекает из смысла п. 1 ст. 382 ГК, а создание отношений процессуального представительства в обход установленных ч. 1, 3 и 6 ст. 53 ГПК императивных требований, что позволяет квалифицировать сделку, совершенную с целью прикрытия другой сделки, как ничтожную.

Отказывая в удовлетворении иска ООО «ИНГКА», суд первой инстанции исходил из совершения сторонами цессии реальных действий, направленных на ее исполнение (внесение Крайновой части денежных средств в счет оплаты приобретаемого права, расходование АО «ВСК» полученных денежных средств на свои нужды), а также из отсутствия в материалах дела доказательств, свидетельствующих о том, что целью заключения договора цессии являлось намерение ответчиков изменить подсудность судебных споров, вытекающих из договора строительного подряда, и причинить вред истцу. При этом суд указал, что изменение подсудности при возможном предъявлении исков новым кредитором не приведет к нарушению прав истца, поскольку согласно ст. 28 ГПК иски предъявляются по месту нахождения организации, а компетентность судов общей юрисдикции по разрешению таких споров под сомнение не ставится. Кроме того, суд указал, что ООО «ИНГКА», не являясь стороной договора цессии, должно доказать наличие материально-правового интереса в признании данной сделки недействительной, однако таких доказательств им не представлено.

Апелляция, приобщив к материалам дела представленные истцом новые доказательства, указала, что эти документы также не свидетельствуют о намерении ответчиков изменить подсудность спора и причинить вред «ИНГКА». Судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции согласилась с выводами нижестоящих судебных инстанций, дополнительно указав, что в случае предъявления новым кредитором иска к ООО «ИНГКА» последний не лишен права оспаривать обстоятельства, связанные с наличием обязательств по оплате выполненных работ.

ООО «ИНГКА» обратилось в Верховный Суд, который посчитал, что юридически значимыми обстоятельствами при рассмотрении спора о признании договора цессии недействительным являются обстоятельства заключения этого договора с намерением причинить вред должнику либо со злоупотреблением правом.

Признав, что заключение договора цессии, содержащего условие о поручительстве АО «ВСК» за исполнение обязательства ООО «ИНГКА», привело к изменению согласованной сторонами договора строительного подряда подсудности, суды сослались на то, что само по себе изменение подсудности не направлено на причинение вреда ООО «ИНГКА», а наличие злоупотребления ответчиками правом не установлено.

Между тем, указал ВС, учитывая, что уступленное требование возникло из правоотношений, связанных с предпринимательской деятельностью, одним из критериев для признания договора цессии недействительным, как заключенным со злоупотреблением правом, может быть и отсутствие реального экономического интереса в заключении этого договора.

В обоснование иска ООО «ИНГКА» ссылалось на то, что заключение договора цессии привело к изменению согласованной сторонами договора строительного подряда подсудности – рассмотрение споров из Арбитражного суда Московской области перенесено в суды общей юрисдикции.

«Следовательно, сторонами договора цессии были искусственно созданы условия для изменения подсудности, что в отсутствие реального экономического интереса в заключении этой сделки может свидетельствовать о злоупотреблении правом», – указывается в определении.

Отсутствие экономического смысла в заключении договора цессии ООО «ИНГКА» обосновывало тем, что АО «ВСК» в соответствии с соглашением о порядке выплаты гарантийного удержания по договору строительного подряда в случае выполнения договора цессии должно будет выплатить истцу штраф за нарушение выданных заверений в размере 10 % от цены всех работ по договору, что составляет 83,5 млн руб., при этом у АО «ВСК» с момента заключения договора цессии возникла ответственность перед Надеждой Крайновой в качестве поручителя.

Не имела, по мнению истца, какого-либо экономического смысла данная сделка и для Надежды Крайновой, которая заключила ее под гарантию поручительства юридического лица, находящегося в предбанкротном состоянии. Кроме того, в соответствии с п. 2 договора цессии предположительная выгода цессионария, уплачивающего цеденту по договору цессии 2 млн руб. за уступленное требование, от исполнения договора в полном объеме без учета банковских и юридических расходов не превышает около 257 тыс. рублей. При этом документы, подтверждающие требования, цессионарию переданы не были; имелись заверения генподрядчика об отсутствии претензий по договору строительного подряда и предусмотренный за их нарушение штраф.

Верховный Суд заметил, что в нарушение положений ст. 67, 198 ГПК данные обстоятельства оценки судов не получили. Формальное соблюдение ответчиками требований законодательства при оформлении договора цессии, на что ссылались суды при рассмотрении спора, само по себе не может служить основанием для вывода об отсутствии злоупотребления правом.

Читайте также

ВС разъяснил, как определять срок прекращения поручительства, если договором он не установлен

Принято Постановление Пленума Верховного Суда о некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве

25 Декабря 2020 Новости

Суд сослался на п. 52

Постановления

Пленума ВС от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве», согласно которому о том, что единственной целью заключения договора поручительства является изменение подсудности дела, может свидетельствовать совокупность следующих обстоятельств:

1) между поручителем и должником отсутствуют какие-либо отношения (корпоративные, обязательственные, родственные и проч.), разумно объясняющие мотивы выдачи поручительства за должника;

2) иск по обязательству, обеспеченному таким поручительством, предъявлен в суд, который расположен в месте нахождения истца либо в непосредственной близости к нему, либо отличается от суда, указанного в договоре, заключенном между кредитором и должником, либо расположен таким образом, что личное участие должника в рассмотрении дела может быть существенно затруднено.

Данные разъяснения, посчитал ВС, также не были учтены судами нижестоящих инстанций, поэтому он отменил их решения и направил дело на новое рассмотрение.

В комментарии «АГ» начальник судебного управления юридической компании «ЭЛКО профи»

Малика Король

указала, что Судебная коллегия по гражданским делам ВС в очередной раз напомнила об отказе от формального подхода к рассмотрению дел, не только связанных с банкротством должников (в делах данной категории давно имеет место более тщательный анализ обстоятельств спора), но и в делах иных категорий. «Налицо спор о признании сделки недействительной, в котором суды не увидели злоупотребления правом при заключении договора цессии. Если исходить из формального подхода, то выводы судов понятны. Однако истец неоднократно указывал судам на поведение сторон и условия оспариваемого договора сессии, из которых следовало отсутствие экономически обоснованной цели заключения такой сделки. Возникает вопрос: для чего компании передавать права требования физическому лицу без получения экономической прибыли за передаваемые права, и при этом становиться поручителем?» – спрашивает она.

Юрист судебной практики Capital Legal Services Виктория Тихонова посчитала, что данное определение – это, прежде всего, одно из многих дел, где стороне удалось добиться от вышестоящего суда не только правовой, но и просто более широкой, неформальной, оценки своей позиции. Так, Верховный Суд проанализировал всю ситуацию в целом, указал на необходимость выявления цели и смысла заключения оспариваемого договора для его сторон. «Такая позиция, адресованная именно судам общей юрисдикции, наверняка не раз еще будет воспроизведена и в иных судебных актах, и процессуальных документах сторон», – указала она.

Тем не менее, сложно говорить, что возврат дела на новое рассмотрение кардинально изменит судьбу спора в целом, поскольку, комментируя решения нижестоящих судов, ВС РФ не ответил на их главный аргумент – об отсутствии у истца реального материально-правового интереса для обращения в суд, отметила Виктория Тихонова. Впрочем, указала она, странно было бы ожидать обратного, поскольку это потребовало бы на уровне судебного акта признать невозможность рассмотрения судами общей юрисдикции споров на значительные суммы. По сути, в определении ВС сводит акцент с вопроса о том «какой конкретно вред оспариваемым договором мог быть причинен истцу» на вопрос «имели ли действия сторон практический смысл или же были направлены только на осложнение для истца реализации права на судебную защиту».