Верховный Суд опубликовал

Определение

№ 305-ЭС22-9756 от 30 сентября по

делу

№ А40-95754/2021, в котором обратил внимание на значимость выяснения, кто является выгодоприобретателем при наступлении страхового случая.

Передача права требования и смерть заемщика

7 декабря 2011 г. Игорь Чернов взял кредит в Сбербанке, при этом заемщик подписал заявление на страхование жизни. В соответствии с документом страховщик – страховое акционерное общество «ВСК» – при наступлении страхового случая выплачивает выгодоприобретателю страховую сумму в размере задолженности по кредитному договору, но не более страховой суммы. Выгодоприобретателем по договору страхования был банк. Также Сбербанк и страховая компания заключили дополнительное соглашение, в котором указали, что договоры страхования заключаются на основании условий, изложенных в соглашении и Правилах добровольного страхования граждан от несчастных случаев и болезней от 26 ноября 2010 г. № 83.

22 сентября 2015 г. банк и ООО «Компания Траст» заключили договор уступки прав (требований), в соответствии с которым банк передал обществу права требования по просроченным кредитам физических лиц, в том числе по кредитному договору Игоря Черданцева. Спустя несколько лет цессионарий выяснил, что заемщик умер 8 февраля 2013 г., что подтверждалось сведениями из органов ЗАГС.

Поскольку смерть заемщика представляет собой страховой случай, наступление которого порождает обязанность страховщика произвести страховую выплату в соответствии с условиями договора страхования, «Траст», полагая, что к нему перешло и право требования страховой выплаты, в 2021 г. обратился к «ВСК» с уведомлением о наступлении страхового случая, в связи с которым просил произвести страховую выплату в сумме задолженности по кредитному договору (более 203 тыс. руб.). В связи с отказом страховщика «ВСК» цессионарий обратился в Арбитражный суд города Москвы.

Суды разошлись в вопросе, был ли пропущен срок исковой давности

В ответ на иск страховая компания заявила о пропуске истцом срока исковой давности, однако первая инстанция удовлетворила требования цессионария, сославшись на ст. 382, 384, 421, 934, 956, 961, 966 ГК и Закон об организации страхового дела. Суд исходил из того, что страхование производилось на случай смерти заемщика, страховщик обязался возместить выгодоприобретателю убытки в пределах страховой суммы, выгодоприобретателем в соответствии с договором уступки права требования является общество «Траст», а факт наступления страхового случая подтвержден документально. Право цессионария на страховую выплату, заключил суд, неразрывно связано с правом на получение долга по заемному обязательству, возникающему из договора уступки прав (требований). Руководствуясь положениями п. 2 ст. 200 ГК, суд посчитал, что срок исковой давности истцом не пропущен, так как о нарушении своих прав и законных интересов общество «Траст» узнало после отказа страховщика в выплате страхового возмещения 30 марта 2021 г., и с этого момента у него появились основания не согласиться с решением страховщика, обратившись в суд. Течение срока исковой давности не может начаться ранее момента нарушения права.

Апелляция не согласилась с первой инстанцией и отказала в иске. Апелляционный суд посчитал, что «Траст» пропустил срок исковой давности, поскольку застрахованный умер 8 февраля 2013 г. Именно с этого времени банку стало известно о неисполнении умершим своих обязательств по кредитному договору, в связи с чем, исходя из п. 8.2.3 Правил страхования, банк в течение 30 дней со дня причинения вреда жизни застрахованного лица должен был обратиться к страховому обществу, уведомить о наступлении страхового случая и получить страховую выплату. Страховое общество в соответствии с п. 82.4 Правил страхования в течение 20 рабочих дней со дня получения всех необходимых документов обязано произвести выплату или отказать. Таким образом, срок исковой давности по заявленному требованию надлежит исчислять с момента истечения срока подачи заявления о страховой выплате и рассмотрения такого заявления страховым обществом. Между тем договор цессии был заключен между банком и обществом «Траст» в 2015 г., исковое заявление подано в арбитражный суд 4 мая 2021 г., следовательно, срок исковой давности истцом пропущен.

В свою очередь, Арбитражный суд Московского округа отменил постановление апелляции, оставив в силе решение первой инстанции. Кассация указала, что в обязательственных правоотношениях ненадлежащее исполнение или неисполнение обязательства должником нарушает субъективное материальное право кредитора, а значит, право на иск возникает с момента нарушения права кредитора, и именно с этого момента определяется начало течения срока исковой давности с учетом того, когда это стало известно или должно стать известным кредитору.

Суд округа отметил, что наступление страхового случая означает лишь возникновение права страхователя обратиться с требованием к страховщику о страховой выплате. Реализация права на получение страховой выплаты осуществляется в порядке, предусмотренном договором страхования или законом. Общество «Траст» после передачи ему банком прав требования к заемщику по кредитному договору получило и право требования к страховому обществу на получение страхового возмещения. Именно отказ страховщика в страховой выплате является нарушением прав и законных интересов выгодоприобретателя (общества «Траст»), так как до этого момента выгодоприобретатель рассчитывал на получение страховой выплаты и с этого момента у него появились основания не согласиться с решением страховщика, обратившись в суд за защитой своих прав.

Является ли цессионарий выгодоприобретателем по договору страхования?

Компания «ВСК» обратилась в Верховный Суд, который, рассмотрев дело, заметил, что ни одной из судебных инстанций не была дана оценка доводу страховщика о том, что общество «Траст» не является выгодоприобретателем, поскольку в заявлении на страхование Игорь Черданцев согласился с тем, что при наступлении страхового случая выгодоприобретателем будет Сбербанк.

ВС указал, что положения о порядке замены выгодоприобретателя, указанные в ст. 956 ГК, имеют приоритетное значение по отношению к общим положениям гл. 24 Кодекса. Поэтому судам следовало установить, перешли ли к обществу «Траст» от банка права выгодоприобретателя в соответствии с заявлением заемщика на страхование. Кроме того, следовало дать оценку доводу страховщика о злоупотреблении обществом «Траст» своими правами, поскольку после заключения договора цессии от 22 сентября 2015 г. общество до мая 2021 г. не предпринимало никаких действий для защиты своих гражданских прав.

В заседании Судебной коллегии по экономическим спорам ВС представитель «Траста» сообщил, что общество добросовестно пыталось в установленном законом порядке взыскать деньги с должника. На основании судебного приказа о взыскании с заемщика просроченной задолженности по кредитному договору судебным приставом-исполнителем в 2014 г. было возбуждено исполнительное производство. Однако в 2018 г. это исполнительное производство было окончено в связи с невозможностью установить местонахождение должника и его имущества. Не имея информации о смерти должника, общество «Траст» пыталось через службу судебных приставов получить исполнение по кредитному договору. Между тем, указал ВС, никаких доказательств, подтверждающих эти доводы, обществом не представлено.

«Судебная коллегия полагает, что судам следует дать оценку добросовестности поведения общества “Траст”, установить, какие объективные обстоятельства явились причиной длительного получения информации о смерти должника, исследовать доказательства, подтверждающие доводы общества», – указал ВС, отменив решения нижестоящих инстанций и направив дело на новое рассмотрение в АС города Москвы.

Право выгодоприобретателя необоснованно ограничивается

В комментарии «АГ» адвокат, управляющий партнер АБ «РИ-Консалтинг»

Елена Гладышева

заметила, что ВС обоснованно указал на тот факт, что суды нижестоящих инстанций не дали какую-либо оценку доводу страхового общества о том, что «Траст» не является выгодоприобретателем. «Согласно действующим императивным нормам, замена выгодоприобретателя возможна исключительно по заявлению или с согласия самого страхователя. В связи с этим Судом ставится вопрос, могли ли быть отчуждены права выгодоприобретателя Сбербанком в пользу “Траста”. Кроме того, Суд обратил внимание, что цессионарий не представил доказательств добросовестного поведения, принимая во внимание факт длительного бездействия и необращения в страховую компанию за получением страхового возмещения», – заметила она.

Елена Гладышева отметила, что судебная практика по делам, в которых рассматривались схожие обстоятельства, имеется, но она неоднозначна. Так, в

Постановлении

Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 сентября 2022 г. № 09АП-47128/22 по

делу

№ А40-25977/2022 указано следующее: «По условиям Договора страхования ПАО “Сбербанк России” является выгодоприобретателем при наступлении страхового случая. Кроме того, уступая права требования по кредитным договорам, банк как выгодоприобретатель уступил свои права по договору страхования, так как страхование жизни заемщика обеспечивает исполнение обязательств по кредиту. Совершая уступку права требования, банк (страхователь) действовал как выгодоприобретатель, следовательно, банк, являясь и страхователем, и выгодоприобретателем в одном лице по договору страхования, не лишен права заменить себя другим лицом, заключив договор цессии. В силу ст. 956 ГК РФ страхователь (банк) вправе заменить выгодоприобретателя (банк), названного в договоре страхования, другим лицом, письменно уведомив об этом страховщика. Данное положение регламентирует лишь отношения, связанные с заменой выгодоприобретателя другим лицом по воле страхователя, и как таковое направлено на защиту выгодоприобретателя (

Определение

КС РФ от 17 ноября 2011 г. № 1600-О-О). Таким образом, запрет, установленный ст. 956 ГК РФ, не может распространяться на случаи, когда замена выгодоприобретателя происходит по его собственной воле в силу норм гл. 24 ГК РФ. Замена выгодоприобретателя произведена по инициативе самого выгодоприобретателя, что не противоречит положениям ст. 956 ГК РФ, при этом в действующем законодательстве не содержится запрета на передачу выгодоприобретателем принадлежащего ему права требования другим лицам. В силу норм гл. 24 ГК РФ об уступке требования выгодоприобретатель вправе заменить себя на другое лицо на любой стадии исполнения страховщиком своих обязательств, вытекающих из договора страхования».

Елена Гладышева полагает, что данная позиция суда более обоснованна, в противном случае, если исходить из подхода ВС РФ, право выгодоприобретателя на распоряжение своим имущественным правом необоснованно ограничивается. «При этом нельзя не согласиться с выводом о факте злоупотребления заявителем своим правом, который не представил доказательств, подтверждающих уважительные причины длительного неполучения информации о смерти должника, совершения каких-либо действий в целях получения денежных средств», – указала она.

Адвокат Московской городской коллегии адвокатов, эксперт в сфере страхового права

Дмитрий Шнайдман

назвал непонятными сомнения Верховного Суда в том, является ли цессионарий в данном случае выгодоприобретателем по договору страхования. Он отметил, что ранее Верховный Суд уже высказывал позицию, что при уступке прав по кредитному договору переход права (требования) по основному обязательству осуществляется в комплексе с правами, обеспечивающими его исполнение (

Определение

от 21 апреля 2015 г. № 18-КГ15-23). В связи с этим при заключении договора цессии цессионарий получил от банка в том числе и права выгодоприобретателя по договору личного страхования, ранее заключенному в пользу банка, посчитал адвокат.

Читайте также

ВС представил новые разъяснения по ОСАГО

Пленум Верховного Суда принял постановление о применении судами законодательства об ОСАГО

26 Декабря 2017 Новости

По мнению Дмитрия Шнайдмана, из этого подразумевается, что банк, уступивший право требования, был обязан известить цессионария не только о наличии прочих обязательств, связанных с исполнением кредитного договора, в том числе о наличии договора личного страхования, но и о его условиях. В свою очередь цессионарий, получив в порядке уступки права требования, в числе прочих и права выгодоприобретателя по указанному договору страхования, был обязан в установленные данным договором сроки совершить все предписанные в нем действия, направленные на получение страхового возмещения. Данная позиция ранее также находила свое отражение в правоприменительной практике, например в п. 73

Постановления

Пленума ВС от 26 декабря 2017 г. № 58 «О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств», согласно которому при переходе прав выгодоприобретателя (потерпевшего) к другому лицу это лицо может получить возмещение при соблюдении тех же условий, которые действовали в отношении первоначального выгодоприобретателя.

«Из фактических обстоятельств дела следует, что цессионарий предпринял соответствующие действия применительно к договору страхования не ранее 2020 г., когда им были направлены запросы в органы ЗАГС и получена информация о смерти заемщика, при этом не очевидно, по какой объективной причине все эти действия не могли быть совершены цессионарием ранее. В связи с этим, с моей точки зрения, суд совершенно обоснованно сделал вывод о наличии признаков злоупотребления правом со стороны цессионария, который, являясь субъектом предпринимательской деятельности, несет риски и последствия ненадлежащего исполнения перешедших к нему обязанностей выгодоприобретателя по договору страхования», – посчитал Дмитрий Шнайдман.

По мнению адвоката, для практики урегулирования страховщиками подобных убытков определение является, безусловно, важным, поскольку формально судебная практика по-прежнему исходит из того, что срок исковой давности по страховым спорам начинает течь с даты отказа в выплате страхового возмещения вне зависимости от того, когда страховщик фактически узнал о событии, имеющем признаки страхового случая. «Теперь же Верховный Суд фактически рекомендовал судам оценивать аналогичные ситуации не только с формальной точки зрения, но и сквозь призму возможного злоупотребления правом сторонами договора страхования», – указал он.